Яговорю теще:
- Софья Генриховна, скажите, пожалуйста, не найдется ли у вас свободной
минутки достать швейную машинку и подшить мне брюки?
Ноль внимания.
Я говорю теще:
- Софья Генриховна! Я до сих пор в неподшитых брюках. Люди смеются.
Я наступаю на собственные штаны. Не найдется ли у вас свободная минутка
достать швейную машинку и подшить мне брюки?
Опять ноль внимания.
Тогда я говорю:
- Софья Генриховна! Что вы носитесь по квартире, увеличивая беспорядок?
Я вас второй день прошу найти для меня свободную минутку, достать швейную
машинку и подшить мне брюки.
- Да-да-да.
Тогда я говорю теще:
- Что "да-да"? Сегодня ровно третий день, как я прошу вас
достать швейную машинку. Я, конечно, могу подшить брюки за 5 шекелей,
но если вы, старая паскуда, волокли на мне эту машинку 5000 километров,
а я теперь должен платить посторонним людям за то, они что подошьют
мне брюки, то я не понимаю, зачем я вез вас через три страны, чтобы
потом мыкаться по чужим дворам?
- Ой, да-да-да...
- Что "ой, да-да-да"? И тогда я сказал жене:
- Лора! Ты моя жена. Я к тебе ничего не имею. Это твоя мать. Ты ей можешь
сказать, чтоб она нашла для меня свободную минутку, достала швейную
машинку и подшила мне брюки?! Ты хоть смотрела, как я хожу, в чем я
мучаюсь?!
- Да-да.
- Что "да-да"? Твоя мать отбилась от всех.
- Да-да.
- Что "да-да"?
Я тогда сказал теще:
- Софья Генриховна! Сегодня пятый день, как я мучаюсь в подкатанных
штанах. Софья Генриховна, я не говорю, что вы старая проститутка. Я
не говорю, что единственное, о чем я жалею, что не оставил вас там гнить,
а взял сюда, в культурную страну. Я не говорю, что вы испортили всю
радость от эмиграции, что вы отравили каждый день и что я вам перевожу
все, что вы видите и слышите, потому что такой тупой и беспамятной коровы
я не встречал даже в Великую Отечественную войну.
Я вам всего этого не говорю просто потому, что не хочу вас оскорблять.
Но если вы сейчас не найдете свободную минутку, не возьмете швейную
машинку и не подошьете мне брюки, я вас убью без оскорблений, без нервов,
на глазах моей жены Лоры, вашей бывшей дочери.
- Да-да-да. Пусть Лора возьмет...
- Что Лора возьмет? У вашей Лоры все руки растут из задницы. Она пришьет
себя к кровати - это ваше воспитание.
- Софья Генриховна! Я не хочу вас пугать. Вы как-то говорили, что хотели
бы жить отдельно. Так вот, если вы сию секунду не найдете свободной
минутки, не достанете швейную машинку и не подошьете мне брюки, вы будете
жить настолько отдельно, что вы не найдете вокруг живой души, не то
что мужчину. Что вы носитесь по моей квартире, как лошадь без повозки,
что вы хватаете телефон? Это же не вам звонят. Вы что, не видите, как
я лежу без брюк? Вы что, не можете достать швейную машинку и подшить
мне брюки?
- Да-да-да...
- Все!!! Я ухожу, я беру развод, я на эти пять шекелей выпью, я удавлюсь.
Вы меня не увидите столько дней, сколько я просил вас подшить мне брюки.
- Да-да-да...
Я пошел к Арону:
- Слушай, Арон ты можешь за пять шекелей подшить мне брюки?
- Что такое? - сказал Арон. - Что случилось? Что, твоя теща Софья Генриховна,
не может найти свободную минуту, достать швейную машину и подшить тебе
брюки?
- Может, - сказал я. - Но я хочу дать заработать тебе. Ты меня понял?
- Нет, - сказал Арон, и за 20 минут подшил мне брюки.
